После такого отдыха мы опять разделились — Паша с Леной продолжали измерять шагами пушкиногорские просторы, Мэй с Сергеичем отправились по грибы, Павел, Оксана и Егор гуляли на базе и в ее окрестностях, а основная группа отдыхающих (Ольгя, Ирина, Аня, Саша и я) отправилась в Петровское — родовое поместье Ганнибалов, дворянского рода, начавшегося с хорошо известного нам по литературе и кинематографии Арапа Петра Великого.
До Петровского мы добрались на модном такси — было тесновато, но хотелось сэкономить время, тем более, что прогулка по лесной, но асфальтированной дороге особой радости нам не доставляла. До Петровского нас домчали за несколько минут и оставили на КПП, снабдив визиткой и уверениями в готовности приехать за нами в любое время и в любое место. Мы пообещали такой роскошь воспользоваться, если приспичит — и отправились осматривать имение.
Петровское — самое симпатичное мне место в Пушкинских Горах. Возможно оттого, что его недавно отреставрировали, а еще оттого, что там очень приятный парк и классные беседки и вид на озеро, и пруд. На самом деле, все эти радости есть и в Михайловском, и в Тригорском, то там к ним присовокуплены еще толпу туристов — а в Петровском относительно пусто. Мы практически сразу забрели в одну из беседок парка, достали термос, пиалки, чайник и заварили ЛиШань, аромат и вкус которого удивительным образом сочетались со всем, что происходило вокруг и, пожалуй, с нашим настроением. К чаю подоспели Лена с Пашей (у них явное чутье на чай — тому теперь есть неопровержимые доказательства), так что чаепитие в Петровском у нас получилось просто замечательным.
Чай, немного конфет, немного яблок, немного странных разговоров, прогулка по парку с непременным залезанием на разные залезальные места и фотографированием всего, что можно сфотографировать (кстати, в парке были поползни — и у нас есть фотографии) — и мы отправились на базу. Сначала пешком, а потом — на все том же модном такси, что доставило нас прямиком к столовой и аккурат к ужину.
Правда непосредственно перед выходом на большую дорогу мы заглянули в небольшую островную беседку, которая расположена на выходе из Петровского (или на входе — но мы выходили, значит на выходе). Горячей воды в термосе у нас уже не оставалось — иначе мы непременно выпили бы чаю и в этом романтическом месте посередине небольшого пруда, под звуковое сопровождение пасшейся недалеко коровы и нашей верной экскурсоводческой собаки, которая эту корову облаивала. Ну а так как с чаем ничего не вышло, мы послушали корову, всячески сфотографировались, дождались, пока за коровой придут хозяйки — и потопали на базу.
Пешая наша прогулка от Петровского до такси стала воплощением всепоглощающей любви к природе. Вдоль дороги были найдены грибы, окоченевшая на осенней вечерней прохладе небольшая гадюка и белочка. Грибы мы подобрали, гадюку подобрали тоже, но потом выкинули — потому что идея отогреть ее в коттедже у камина показалась нам излишне смелой, а белочку подбирать не стали, потому что она была уже мертвая — отогрев ей бы не помог. Переживая за мир грибов и животных, мы съели ужин и отправились в штабной коттедж, где я и Аня начали кулинарить (я пек блины, Аня жарила грибы, которые собрали Мэй и Сергеич), а остальная честная компания продолжила чаепитие. Пока мы боролись с кухонным рабством, праздные любители чая выпили весь Ба Бао (это вовсе не чай из стволов баобабов, название которого получено перестановкой слогов — это такой цветочно-травяной сбор всякий раз нового состава) и перешли к проверке того, с чем лучше сочетается Рубиновый тайваньский чай: с «Рижским» бальзамом, с бальзамом «Марий Эл» или с ликером Vana Tallinn.
А потом мы ели блины с грибной начинкой и запивали их крепкими и терпкими чаями — как и положено. Крепкими и терпкими чаями были непальский чай из лондонского чайного дома и ассам от Whilliamson & Magor. Хороший непальский, хороший ассам — блинов только было мало и грибной начинки. Впрочем, для того, чтобы и блинов, и начинки хватило на всех, нам с Аней пришлось бы простоять у плиты еще пару часов — а это в наши планы не входило, потому что в наши планы входила баня.
Я не знаю, очевидно это из моего отчета, или нет, но в какой-то момент график нашего отдыха стал чрезвычайно интенсивным. Обед сменился чаем, чай сменился блинами, блины сменились баней — и к этой само бане мне уже было все глубоко по сараю. Я просто сидел, пил чай и улыбался. Я даже кажется сходил в баню — но помню это не очень отчетливо (если на второй день нашего чаепития кто-либо видел тощую фигуру в глупых плавках, напишите мне — я успокоюсь).
Но вот что я отчетливо помню — так это чай, который мы заварили в бане. Это был прессованный тибетский чай с травами, переданный нам из питерского «Целого Мира» и немного нас смущавший своим странным внешним видом (это были этакие странные коричневые комочки). Чай этот оказался, во-первых, не похожим ни на один из ранее попробованных нами чаев, в во-вторых — вкусным. У него был очень мягкий и чуть оглушающий вкусовые рецепторы вкус. Конечно, оглушить вкусовые рецепторы можно многими способами — например, выпив половину бутылки ворчестерского соуса. Но это будет резкое оглушение. А этот тибетский чай оглушал мягко. Такое оглушение происходит, когда мягко погружаешься в воду. Вот и с этим чаем было похожее погружение — только воздействовало оно не на уши, а на язык.