Я (Денис Шумаков) позволю себе начать рассказ о нескольких часах, проведенных мною на ЛетоЧае 2006 с небольшого, но весьма лирического отступления.
Обычно значительную часть всех «СезонЧаев» я провожу в организационной суете, теряя, как оказалось, огромную часть очарования наших встреч. На сей раз мы семьей приехали на ЛетоЧай гостями — и беззастенчиво пользовались своим гостевым положением. Друзья мои, я давно так приятно и от души не отдыхал. Спасибо, Лена, спасибо, Павел, спасибо всем, кто участвовал в нашем замечательном чаепитии.
Впрочем, моему отчету об одном дне мероприятия наш эпизодический визит на ЛетоЧай едва ли пойдет на пользу — мы не успели погрузиться в ту замечательную и всякий раз разную информационную среду наших выездных чаепитий. Поэтому рассказ у меня получится несколько суховатым. Так, наверное, мог бы описывать наше мероприятие заезжий журналист, который нечего бы не понимал, но старался бы корчить умного.
Тем не менее.
Мы приехали на ЛетоЧай достаточно поздно — в субботу около полудня. Вся честная компания леточайников в это время уже сидела в замечательной беседке на территории бунгало и всеми способами пила чай. Мы подоспели к дегустации материковой Тегуанини, с удовольствием ее выпили (особенно этот чай понравился нашим старым сначала псковским, а потом цюрихским друзья Жене и Ульяне, которые приехали на ЛетоЧай вместе с нами) и задали «разливавшему» Павлу Шведову безобидный, на первый взгляд, вопрос: «А чего пьем-то».
Как оказалось, в той или иной форме этот вопрос задали Павлу почти все участники чаепития и Павел, естественно, подробно, вдумчиво и в деталях объяснил каждому вопрошавшему, что не знает, что это за Тегуанинь, что это просто материковая Тегуанинь, что ничего больше он о ней сказать не может и вообще лучше засунуть нос в сябэй, а рот в чабэй и пить чай, а не задавать глупые вопросы. Но если бы мы не узнали, что это за Тегуанинь, при каких обстоятельствах в руки трудолюбивого китайского крестьянства попал посадочный материал этого сорта чая и сколько девственниц погибло в процессе поиска безопасного способа сбора чайных листьев, мы бы не успокоились. Но Павел молчал. И Тегуанинь была названа «Тегуанинью Шведова». Для определенности.
Пока мы гоняли легкие утренние чаи в беседке, на мангале, расположенном буквально в двух шагах от нее, Дмитрий начал готовить кофе. Замечу, что этот серьезный человек готовил кофе почти без остановки, постоянно соблазняя нас разными, часто диковинными вариантами этого напитка. Мы, естественно, соблазнялись — не железные ведь. И если бы Дмитрий готовил кофе какими-либо более производительными способами, у него был бы реальный шанс превратить нашу чайную встречу в кофейную. Однако способы приготовления кофе, выбранные Дмитрием, отличались изрядной продолжительностью (до нескольких часов с полным циклом — от обжарки зеленых зерен на кондовой такой сковороде до разлива томленого на углях кофе по миниатюрным чашечкам) и небольшим выходом готового продукта, так что потрясения основ не произошло.
Так вот, Дмитрий колдовал у мангала с кофейными причиндалами (очень красивыми), а мы пили чай, заедали его разными вкусностями и ждали приезда еще одной очень приятной группы участников: семьи Чураковых из Санкт-Петербурга и Сергея Калинина их Пскова. Алексей, Ольга, Софья и Сергей присоединились к нам около часа дня — наша компания оказалась полностью укомплектованной и перешла на новый чайно-информационный уровень.
Центром этого уровня стал, конечно, Алексей, почти сразу начавший вручать подарки (один из которых гордо реет теперь у нас на стене между окнами), поить всех чаем, окуривать благовониями, просвещать книжками и развлекать поучительными историями из чайно-китайской жизни. Я сейчас даже не скажу, какой из перечисленных пунктов программы был наиболее интересным: чай Алексей привез весьма интересный, благовония раскурил в хитроумной курительнице, книжки у него были почти все на китайском — но с картинками. Ну а рассказы... Рассказы можно было слушать часами, ибо касались они всего: и аутентичности продаваемого в России японского чая, и чаев из не особенно известных в чайном смысле китайских провинций, и дешевизны питания в китайском общепите — и прочему, и прочему, и прочему.
Под рассказы Алексея и параллельно с питием разных горячих чаев, мы попробовали часть привезенных на мероприятие холодных тайваньских чаев (я много и подробно писал о них в одном из последних выпусков рассылки). Три из девяти чаев (зеленый жасминовый и два черных разной степени крепкости) были разлиты по стаканам и выпиты. С шутками.
Как я уже писал в рассылке, чай оказался на удивление качественным и на вкус сильно отличающимся от всей той холодночайной массы, что продается сейчас в наших магазинах. Мы его по очереди пили и делали разнообразные глубокомысленные заключения: «Купили бы — не купили бы», «Пили бы — не пили бы» — и так далее. В общем и целом сошлись на том, что покупали бы и пили бы. По меньше мере иногда.
Так мы и коротали время, попивая попеременно чай холодный и чай горячий и слушая разнообразные чайные и не очень чайные истории. Где-то через час приятных чаепитий и разговоров я вдруг вспомнил, что приехал на мероприятие не с пустыми руками — но привез специальный чайные разноцветные футболки, украшенные гордой красной надписью teatips.ru и глубокомысленным текстом следующего предосудительного содержания.
«Чай готов! — Всегда готов! Голодную лошадь выпускают на чайную плантацию и заставляют есть чайные листья. В ее желудке листья ферментируются, после чего из него извлекаются (без убийства лошади) и сушатся. На обучение девственницы, способной собирать чай, уходит 30-35 лет. Водку гневно отвергаю, чары водки — злой обман! Нету друга, лучше чая! Дайте чаю мне стакан! Если девушка позволяет, чтобы мужчина налил ей вторую чашку чаю, она уступит его домогательствам и будет им обманута. Со второй-то мы небось станем быстрыми, как лось. Семь лет чай не родился — а голода не было. При Екатерине наука и искусство сильно продвинулись вперед. Был изобретен самовар. По изобретении его немцы пожелали перенять устройство самовара, но никак не могли дойти до этого. Укорочение оптической неадекватной хронаксии и уменьшение невротических жалоб говорит о благоприятном влиянии НЗЧ на ЦНС. На высокой-высокой горе стоит конопля. Взобрались на нее два паука. Один паук захотел выпить вина, другой паук захотел выпить чаю. Чай пить — не дрова рубить. Эскимос, медведь и стада оленьи пьют чаи Чаеуправления. До самого полюса грейся и пользуйся. Если мужчина и женщина вместе наливают чай, у них будет ребенок. Медведь весь век не моется, а все равно люди боятся. Под действием кофеина самки крыс быстрее возвращаются к самцам после спаривания, увеличение дозы кофеина не приводит к росту сексуальной активности, но от кофеина самки крыс становятся менее разборчивыми в выборе партнера. Иван Иваныч Самовар был пузатый самовар, трехведёрный самовар. Жила была девушка, которая собирала чай без рук, а потом она упала с утеса и разбилась. В честь смелой девушки и назвали этот сорт чая. Не существует на свете более бессмысленной и бесполезной для чаепития вещи, чем чайный сервиз. Черчилль пил копченый чай постоянно и повторял при этом одну и ту же фразу: «Я должен пить много Лапсанга Сушонга, чтобы работать». Будучи добросовестным ученым, Форчен попытался подстрелить нескольких девственниц. Несмотря на близорукость, в одну или двух девственниц он попал, но, раненые или убитые, они сорвались с чайных кустов, упали в воду и сразу утонули. С большой степенью вероятности человек, одетый в эту футболку, чай не только пьет, но и принимает в нем ванны. Чай с дикорастущих кустов собирают одичавшие чайные девственницы — небольшого роста, очень ловкие и полностью покрытые волосами. Русские туристы, увидев их в первый раз, сразу нарекли милых зверьков «чайбурашками». Как видно из вышеизложенного, настой чая имеет положительное, регулирующее действие на все»
Дележ долгожданных футболок, как это ни удивительно, не особенно отвлек основную часть компании от чаепитий — пока я копошился с ноутбуком и изделиями легкой промышленности, Алексей, Павел и Аня, непрерывно заваривающие чай, перешли от улунов к пуэрам и готовились заваривать какие-то диковинные чаи. Я быстро завершил раздачу футболок и решил привлечь к себе внимание тифортовскими пакетиками, привезенными на мероприятие и являющимися в наших краях пока изрядной диковинкой.
Не тут-то было. Необычные пакетики, конечно, вызвали определенный интерес компании, зеленый жасминовый пакетик был даже заварен и достаточно высоко оценен — но все это длилось недолго: чаи из «Целого Мира» всех влекли к себе явно сильнее, нежели технологичные и высокоэстетичные пакетики.
Кстати, среди прочих чаев, привезенных и заваренных Алексеем, оказался и «Пуэр с тысячелетнего дерева» — сувенирный чай в деревянной коробочке, представляющий собой веничек из чайных листьев, перевязанный красной тесемкой. Принимая во внимание тот факт, что возраст дерева, из листьев которого этот чай собран, явно преувеличен и то, что чай носил ярко выраженный сувенирный характер, мы заварили его, скорее, из хулиганских соображений — посмеяться.
А чай оказался на удивление приличным. Далеко не шедевром, конечно, и не откровенной сувенирной туфтой. И даже разваренные листочки у него имели вполне себе приличный чайный вид.
После сувенирного пуэра были фигурные благовония, выложенные Алексеем в форме красивого рисунка к не менее красивой курительнице и ливанская баклава, привезенная Дмитрием и оказавшаяся невероятно вкусной. Та пахлава, что продается в наших супермаркетах, просто не годится ей в подметки. Баклава была уничтожена со скоростью, несколько даже компрометирующей наше благородное собрание взрослых и солидных людей. Налетели как дети и все моментально слопали. И замерли в немного разочарованной паузе.
Разрядил обстановку Дмитрий, закончивший к тому времени колдовать с кофе, надевший арафатку и начавший угощать всех ароматным и очень необычным напитком. Я ничего в кофе не понимаю, поэтому оценить томленый на углях напиток могу только словами «очень интересный». Очень крепкий, очень грубый (в приятном смысле этого слова) и очень сильный.
Сразу после кофе, в результате возникшей в моей голове сложной ассоциативной цепочки «кофе — чайно-кофейный сифон», я приволок на стол оный прибор. И очередной пуэр мы приготовили в его прозрачных колбах — с пшиками, бульками и наглядной демонстрацией того, что газы при нагревании расширяются, а при остывании — сжимаются.
Потом был еще один пуэр, его сменил хитрый красный (черный) китайский чай с явными ассамскими нотами — но я его толком не распробовал, потому что начал возиться с самоваром. Шишки были сырыми (перед ЛетоЧаем несколько дней шли проливные дожди), остальные дрова сухостью тоже не отличались — и я проваландался с самоваром около часа, напрочь выпав из чаепитий. Приличные люди за это время наверняка успели выпить чего-либо вкусного, а Иван приготовил шашлыки.
Впрочем, централизованная чайная программа к этому времени всех немного утомила — и короткую дошашлычныую паузу все заполняли разными способами: Ольга с Ириной утащили спитой тифортовский пакетик на озеро купаться и фотографироваться, группа экстремально настроенных товарищей, возглавляемая Павлом Шведовым, отправилась на украшавший территорию дорожный каток пить чай — а остальные просто ждали шашлыка.
Дождались и съели. Было вкусно.
Что было потом, я не помню. Скорее всего, мы почти сразу уехали в Псков — было уже достаточно поздно. Я успел еще выпить кофе с кампари, приготовленный Дмитрием и поучаствовать в сравнительной дегустации кавказского (собранного в Абхазии Сашей Минаевым) и альпийского (собранного в Швейцарии Женей и Ульяной) чабрецов. Швейцарский чабрец мне показался более ароматным — но настаивать на этом утверждении я не буду, очень уж все было быстро.
Мы пробыли на ЛетоЧае восемь или девять часов. Всего лишь. Это очень мало, не смотря на то, что мы много успели. Я очень жалею, что толком не успел ни с кем пообщаться. И очень надеюсь на скорую встречу.
Счастливо! Спасибо!
Фотографии Евгения Муртола, Александра Минаева, Ольги Никандровой.