Однажды я написал заметку «Просто чай», в которой изложил девять правил, соблюдение которых позволяет получить от чаепития настоящее удовольствие. Самым неочевидным из них является правило № 9: «Не сосредотачивайте внимание на чае, когда пьете чай. Отвлекайтесь. Беседуйте, читайте, слушайте музыку, соблазняйте женщин (мужчин) — именно тогда чай будет самым вкусным».
Именно об этом «отвлеченном» (или «рассеянном») чае я и хочу рассказать сейчас.
Впервые с «рассеянным» чаем я столкнулся лет в шесть — когда августовскими вечерами на даче собирались родители, родители родителей и соседи (большей частью — старики). Старики, при небольшом количестве молодых (отец) и детей (я) садились за стол играть в домино — как подобает мужчинам. Женщины садились на диван и в кресла и беседовали о своем, о женском — как подобает женщинам. Керосиновая лампа, надувавшая достаточно зыбкий пузырек света в августовской темноте, и тишина, какая бывает только около леса, создавали чудесный антураж. Который, после некоторой паузы, дополнялся самоваром. Настоящим, дровяным — топил его дед.
Фраза «Положи еще ложку заварки» считалась совершенно законной, тогда как вопрос «А где ты купила такое печенье?» или сентенция «А у меня на огурцах — одни пустоцветы» были совершенно неуместны и не произносились.
Самовар воплощал собою августовское колдовство. Когда он появлялся в комнате, затихали все разговоры — и молчание это тоже было специальным. Можно было говорить, но нельзя было разговаривать. Фраза «Положи еще ложку заварки» считалась совершенно законной, тогда как вопрос «А где ты купила такое печенье?» или сентенция «А у меня на огурцах — одни пустоцветы» были совершенно неуместны и не произносились.
Все эти чайные приготовления своим логичным развитием должны были иметь не менее вдумчивое чаепитие — но ничего подобного! Такой чай и из такого самовара все пили уже много раз — и уделять ему какое-либо особенное внимание не собирались. Столь же привычными были сухари, баранки и прочие чайные закуси. Непривычными были только разговоры.
Разговоры за чайно-доминошным столом вели всегда старики. Они вспоминали и рассказывали. Никогда не споря и не ругаясь. Некоторые истории повторялись с завидной периодичностью — но новые подробности всегда их оживляли. Многие истории были совсем новыми — они появлялись на один вечер, а потом навсегда уходили, я их уже никогда не вспомню. Говорили о войне (немного), о детях и внуках, о грибах, ягодах, рыбалке, охоте и садоводстве (огородничество старики считали занятием недостойным — как подобает мужчинам).
Вы можете себе представить, что значили для мальчишки в возрасте от шести до десяти все эти рассказы? Наверное, можете — потому что в детстве каждого человека был хотя бы один такой вечер... Так вот — я забывал все на свете. Никакой чай, никакой самовар и никакие баранки с сушками меня уже не интересовали.
До первого глотка. Потому что этот первый глоток уже изрядно остывшего чая, чаще всего — с сахаром, оказывался невероятно вкусным — как и весь остальной чай в чашке. В детстве я никогда не мог понять, почему таким вкусным получается именно этот вечерний чай. Обладая, на правах ребенка, определенным избытком свободного времени, я тренировался с самоваром, заваривал чай, строго повторяя дедовские рецепты (всякий раз — разные, потому что никакого «секретного» рецепта не было, но, чтобы не разочаровывать меня, дед все время придумывал новые детали). И ничего не получалось. Чай получался обычным. Часто — совсем невкусным. Я подозревал деда в том, что он скрывает от меня настоящий рецепт и попросту меня обманывает — и очень на него обижался.
...до тех пор, пока пьющий чай человек сосредоточен на чае, он не получит от чаепития настоящего удовольствия. Он будет вдыхать аромат, ощущать вкус, чувствовать послевкусие — одним словом, получит полный набор механических и физиологических впечатлений профессионального титестера — но не получит никакого удовольствия.
Сейчас я понимаю, что до тех пор, пока пьющий чай человек сосредоточен на чае, он не получит от чаепития настоящего удовольствия. Он будет вдыхать аромат, ощущать вкус, чувствовать послевкусие — одним словом, получит полный набор механических и физиологических впечатлений профессионального титестера — но не получит никакого удовольствия. Но это — сейчас. А в детстве тот невероятно вкусный чай был для меня главной загадкой и главным волшебством.
Прошло двадцать пять лет — и теперь я понимаю тайну расслабленного чаепития и легко могу ее воспроизводить. Тем более что отвлекать от чая могут очень многие занятия, явления и люди.
Просто замечательно пьется чай под хорошие фильмы. «Мертвец», «Римские каникулы» и «Небо над Берлином» — самые «чайные» фильмы в моем личном рейтинге, но вы, наверняка, пообдерете свои.
Выпивая чашку чая, можно читать — это очень приятно делать по утрам, если подняться на десять минут раньше обычного и, прибавив эти минуты к завтраку, взять книгу и немного растянуть чаепитие. Даже если случится зачитаться, чай совсем остынет и его, опаздывая, придется допивать на бегу — это будет очень вкусный чай.
Невероятно вкусен чай, сопровождаемый легким, едва заметным флиртом — особенно в том случае, если этот флирт ни к чему не обязывает и не будет иметь никакого развития — ведь нет женщины прекраснее, чем та, от которой тебе ничего не нужно.
Невероятно вкусен чай, выпиваемый в созерцании явлений природы. Бешеная гроза за окном или неторопливые рыбы в бассейне — любое завораживающее действие способно увлечь настолько, что чай превратится в фон происходящих событий и переживаемых ощущений. Но этот фон будет удивительно ароматным и отменно вкусным.
Спокойную беседу с редкими словами на пустяшные темы со старыми друзьями, сопровождаемую не менее спокойным чаепитием, я и вовсе почитаю одним из высших наслаждений жизни. Невероятно вкусен чай, сопровождаемый легким, едва заметным флиртом — особенно в том случае, если этот флирт ни к чему не обязывает и не будет иметь никакого развития — ведь нет женщины прекраснее, чем та, от которой тебе ничего не нужно.
Найдите женщину, заварите хороший чай — и приступайте!