История развития чаеводства на Кавказе многогранна и порой очень неожиданна. Для меня, например, было открытием, что порой встречаются даже имена компетентных чайных мастеров, которые не только «давали мудрые советы из далекой Поднебесной», но и были непосредственно на Кавказе и пытались передавать свой опыт.
Одной из наиболее колоритных личностей был чайный мастер Лао Джон-джау.
А дело было так. В 1893 г. Константин Попов, решив организовать чайное производство в Салибаури, пригласил из Китая несколько семей (по некоторым данным — 18), знакомых с чайным делом, для оказания практической помощи местным рабочим в возделывании чайного куста и переработке листьев. В числе приглашенных был и Лау Джон-джау. Существует несколько вариантов русского написания его имени, используемый мною вариант взят с его собственной подписи, которой он подписывал документы.
Ранняя биография этого человека плохо известна. В молодости Лао Джон-джау, оставив военную службу, работал в провинции Нын-Джоу, расположенной на расстоянии 5 тысяч верст от Кантона. Там он был компаньоном одной из крупнейших чайных фабрик и занимал должность помощника директора. Скорее всего, это аналог должности «директора по производству» и «главного технолога».
Константин Попов перекупил специалиста и попросил его набрать компетентную команду, чтобы запустить подобное предприятие на Кавказе. Вот как вспоминает этот период Лао: «Меня привлекало совершенно новая для меня страна и сознание, что я в ней буду первым проводником чайной культуры... Условия, предложенные мне, были вполне для меня приемлемыми. Содержание мое в равнялось 500 руб. в месяц при готовой квартире со столом, прислугой, лошадью с экипажем и проч. Проезд мой в первом классе туда и обратно был также за счет К.С. Попова». Через 3 года Лао Джон-джау перевез на Кавказ и свое семейство.
Лао организовал в Чакве точную копию семейного китайского производства чая. С очень большой долей ручного труда и интуитивным чувствованием чая. В одной из книг инженера В. Масальского описывается фабрика Лао: «ручная фабрикация чая китайцами производится с 1895 г. в небольшом сарайчике, в котором имеется 2 очага с вмазанными в них чугунными сковородами, множество сит, плетенок, подносов и разной формы корзин из бамбука, несколько циновок, чугунные сковороды и веялка для сортировки готового чая. Все эти предметы привезены из Китая». Таким образом, это была не фабрика в современном понимании, а кустарные мастерские для ручного приготовления чая. Они вырабатывали в 1895 г. 20 фунтов чая (чуть больше 8 кг), 1896 г. — 97 фунтов (пости 40 кг), 1897 г. — 1200 фунтов (около 500 кг).
Приготовленный Лао чай был экспонирован на Парижской выставке и получил большую золотую медаль. В 1903 г. при химическом анализе Чаквского и китайского чая выяснилось, что некоторые показатели чаквского чая превосходили те же показатели китайского чая. В заключительной части протокола анализа говорится, что вкус настоя чаквского чая приятный, ароматный, цвет интенсивный.
У Попова он руководил фабрикой до 1902 года. Константин Попов требовал объемы недорогого чая среднего качества и поэтому купил в Англии большую механизированную фабрику механической обработки чайного листа (кстати, она работает до сих пор) и небольшую фабрику Лао приказали закрыть. Сам же Лао, пошел на повышение в должности управляющего государственной Чаквинской фактории. Приказ был от наместника Кавказа.
Интересен документ инспектора Кавказских удельных имений о качестве чая, получаемого Лао: «В 1916 г. я послал чаквинский чай 1-го и высшего сортов в Лондон для определения его рыночного достоинства. Ответ получили весьма благоприятный: английские титестеры нашли, что он представляет из себя нечто среднее между китайским, который наш чай напоминает по аромату и цвету, и индийским, приближаясь к нему по вкусу и терпкости. Цену нашего чая определили в 2 и 2,5 шиллинга, что говорит само за себя и доказывает, что наш чай действительно представляет из себя настоящую рыночную ценность, если он правильно приготовлен».
В 1909 г. Лао получил орден.
После установления в Грузии советского строя в сентябре 1921 г., директором Чаквинского чайного совхоза назначили Захария Фомича Тушмалишвили. Чайная фабрика, которой заведовал Лао, подчинялась совхозу. Лао устроили в аппарате Наркомзема Аджарской АССР в качестве руководителя делом сортировки, развески и упаковки чая
В одной из докладных, представленных в ЦИК ГССР в ноябре 1923 г., Лао предлагал устроить в Батумской области одну центральную чайную фабрику, которая по надобности могла иметь на местах свои филиалы. В Центральной фабрике можно было организовать полный цикл чайного производства от приема и переработки листа до расфасовки продукции. Вместе с тем фабрика стала бы наглядной школой, в которой чаепроизводители, т.е. частные мелкие плантаторы могли бы изучить переработку листа и выделку готового чая. А это обеспечивало бы выпуск однородной продукции и, следовательно, улучшение качества чая. В чайной школе при фабрике следовало бы обучать учащихся, в особенности плантаторов, приготовлению чая правильным кустарным способом, очень распространенным в Китае, дабы они имели возможность при желании приготовлять настоящий чай в своем хозяйстве. Со временем следовало бы выпустить для частновладельцев специальные ручные машины для сортировки и специальные печи китайского образца для кустарного производства чая. Таким образом, Лао предлагал на чайной фабрике-школе вместо принятой в чайных районах передовой технологии того времени изучение китайского кустарного способа переработки чайного куста. Вместо автоматических чаесушильных печей — китайские пейлунги. Вместо механических сортировочных машин — ручные приспособления.
13 ноября 1924 г. Президиумом Всегрузинского Ценрального Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов китайский гражданин Лао Джон-джау был награжден орденом Трудового Красного Знамени.
В своих воспоминаниях Лао писал: «много было невеселого, особенно в последние годы, когда нашлись завистники моим успехам по службе. Люди, завидовали тому вниманию, с которым относилось ко мне Главное управление уделов, успехам в устройстве моего имения — и пришлось немало побороться за себя, постоять за справедливость. К счастью, все кончилось хорошо, моя сила и стойкость в этом деле мне помогли».
Начался период репрессий — и в 1926 году Лао вынужден был уехать в Харбин.
На 6 съезде компартии Грузии было сказано: «между прочим, мы имели в чаквинском имении некого «Иван Иваныча» (китайца Лао Джон-джау, определенного провокатора и авантюриста, который выдавал себя за революционера, говорил, что его сын в Китае большой коммунист-гоминдановец, а на деле оказался, что он самый настоящий китайский контрреволюционер, а его сын производит эксцессы на Восточной-Китайской железной дороге. Этот Лао Джон-джау сыграл чрезвычайно вредную роль в деле развития чайной культуры в Чакве. Может быть, он был специально подосланным агентом, но, во всяком случае как только мы этого «знатока чайного дела» выгнали, началась настоящая революция и подъем чайной культуры как в Чаквинском имении, так и во всех районах Грузии. С тех пор мы имеем колоссальное улучшение качества чаквинских чаев».
Критика методов Лао в документах того времени
Из опубликованных материалов вырисовывается кустарщина Лао в чайном производстве, его консерватизм. Он не был сторонником технического прогресса и других массовых мероприятий, направленных на развитие и улучшение качества чая и обустройства чайного производства...
Лао не признавал машинную технику, лабораторию, опытное дело и др. Он в Чакве, также как и в Салибаури, был совершенно замкнутым, сидел один в рабочей комнате, взвешивал и мерил что-нибудь, проявляя тем самым консерватизм и недоверчивое отношение ко всему новому. Лао руководствовался только своей практикой. Многие, как например механик Корсак, пытались записывать применяемые им операции, но они обнаружили отсутствие определенной системы в переработке сырья. «При этом, — писал Симонсон, — я на первых же порах убедился, что во многих случаях Лау резко отступает от выработанных ранее приемов, признаваемых за лучшее и в Индии».
Профессор И.Палибин характеризует пренебрежительное отношение удельного ведомства у опытному делу в Чакве отмечает: «то же самое нужно сказать и о весьма несовершенной технике выделки чая. Это последнее находилось в руках китайских мастеров и тут царил грубый эмпиризм, лишенный какой-либо научной основы». На мой взгляд, в тот период была интересная развилка перспектив чая в нашей стране. Решался вопрос качества и количества. Стране нужен был дешевый чай в огромных объемах. Так же всячески критиковался ручной труд. Во всем должно было быть «торжество технического прогресса». В итоге, мы имеем картину всяческого падения авторитета грузинского и краснодарского чаев. Мы постоянно сталкиваемся с нежеланием людей даже попробовать новый абхазский чай, сделанный руками. Нам не верят, в лучшем случае считают, что мы «на самом деле» подсовываем им китайский чай.
Когда просчитывали технологию получения (особенно фиксации и скручивания) зеленого чая на нашем заводе в Абхазии, мы старались использовать технические приемы и временные интервалы, описанные Лао в одной из технических записок по производству чая на имя наместника Кавказа Ермолаева. Чай, полученный таким образом был (раньше) назван в честь Лао — «Друг издалека». Потом он был под названиями «Шелковый» и «Лыхны». Что же предлагал Лао. Большую показательную плантацию с саженцами, обучающую школу для плантаторов с полным, просчитанным и адаптированным под нас циклом производства и недорогое оборудование для ручного производства высококачественных чаев. Мне хочется провести аналогию с нашим заводом в Абхазии. Разница в том, что мы имеем уже готовые (но запущенные) плантации и не учим. Может быть, если бы реформа Лао воплотилась в жизнь, мы имели бы много аутентичных вкусных чаев. Может быть, повторился бы тайваньский сценарий развития чайной культуры. Сколько, потенциально вкусных улунов не появилось на свет. Но, может быть в будущем, с нашей помощью, развитие чая на Кавказе пойдет по этому направлению... Благодаря фотографу Сергею Михайловичу Прокудину-Горскому, который экспериментировал в тот период с цветными светофильтрами и последующим их восстановлением мы имеем качественные фотографии Лао и его производства того времени.